|
С именем Юрия Ковшова связана целая история
украинской выездки. За его выступлениями зрители следили, затаив
дыханье, ему восторженно аплодировали стоя, на него равнялись и
продолжают равняться. Олимпийский Чемпион 1980 года, заслуженный мастер
спорта СССР, мастер спорта международного класса, Юрий Ковшов успешно
выступал и в советское время, и в эпоху «новой выездки». Сейчас же он
занимается подготовкой нового поколения украинской выездки и не
исключает возможность возвращения на турнирные поля.
Ю. Ковшов на Игроке |
|
Юрий Александрович, как прошло Ваше детство? Как оказались рядом с лошадьми?
Отец мой окончил Харьковское кавалерийское
училище, а в период моего появления на свет работал начальником заставы в
туркменском городе Кушка. В скором времени его перевели в Мары, а в
1961 году произошло сокращение армии, и мы переехали. В то время
военнослужащие получали квартиры в любом уголке великого союза, и мы
своим новым домом выбрали Ташкент. Прожили там, правда, не долго – в
1966 году начались сильные землетрясения, старые хижины рушились, в
нашем доме появились трещины. Школы закрыли, мы периодически жили на
улице в палатках, потому как по ночам трясло уж очень сильно.
Полноценной жизнью назвать это было сложно, и мы уехали в Коммунарск. |
Отца после переезда пригласили работать тренером в
Луганскую конноспортивную школу, и мы переместились поближе к ней. С
лошадьми я знаком фактически всю свою жизнь: в школу верхом ездили, да и
отцу постоянно помогал на соревнованиях.
Александр Никифорович занимался исключительно выездкой?
Отец долгое время занимался пробегами. Выигрывал
дистанции на 50-100 км. По туркменскому округу поставил рекорд: 50 км
прошёл за 1,5 часа. Затем переквалифицировался в конкур, ну а уже после
серьёзно начал заниматься выездкой.
И Вас втянул?
Совершенно верно. Я и троеборье для молодых лошадей
ехал на кобыле по кличке Тамань от Абсента, и в скачках участвовал по
молодости, и в конкурах. Состоял в сборной команде по вольтижировке – в
1975 году завоевал бронзовую медаль на Всесоюзных соревнованиях.
Попробовал всё. И выбрал выездку.
Когда в Вашей жизни начался серьёзный спорт?
Серьёзно начал заниматься в Луганске – очень сильная
школа была. Базовые, основные знания я получил именно там. Жизнь так
сложилась, что мы вынуждены были в 1973 году переехать обратно в
Ташкент. В том же году я должен был участвовать в Молодёжных играх,
проходивших в Костроме, но этого не случилось – истёк мой срок
прописки, и к соревнованиям я допущен не был. Незадолго до этого мы
ехали «прикидки», где я был стабильно в призах. Рассчитывал на первые
места и в играх. С тех пор и началась моя спортивная взрослая жизнь. В
1974 году я принимал участие в Сельских играх, в 1975 году – в
Спартакиаде народов СССР. В 75-ом я впервые ехал на Игроке, занял на нём
10 место, после чего попал в Сборную Союза. Перед Олимпиадой в
Монреале 1976 года мы отправились на сборы в Москву, где, после
завоёванного третьего места в местном турнире, меня ссадили с коня и
отправили домой, сославшись на мой юный возраст (было мне тогда 25).
Игрока забрали под Ивана Калиту. В то же время Татьяна Ваврищук
лишилась Ребуса. В отчаянии она обрезала ему хвост, за что и вылетела
из команды. Игрока повезли в Монреаль, но Калита, не найдя с ним общий
язык, выступал на своём Тарифе. Вернули мне коня после Олимпиады в
очень плохом состоянии. Его работали и Кизимов, и Калита – «перетянули»
коня и морально, и физически. У Игрока начались проблемы со спиной,
которые мы достаточно продолжительное время устраняли. После его
восстановления на Чемпионате Союза мы заняли четвёртое место, затем в
1978 году меня опять ссадили и отдали коня Копейкину для участия в
турнире в Англии. Там он на нём ехал, правда, только Малые езды.
Вернулся ко мне Игрок в ещё более плачевном состоянии. Лечили,
выхаживали... В 1979 году мы с отцом ехали Спартакиаду народов СССР
одной командой, заняли четвёртое место. В личном зачёте я тогда тоже
остался четвёртым. Меня опять взяли в сборную.
Как проходила подготовка к Олимпиаде?
После Спартакиады и до самой Олимпиады я тренировался
в Москве. За это время мы командой съездили в Бельгию на
соревнования, где заняли третье место, а я выполнил норматив
«международника». Московскую Олимпиаду ехали мы с Игроком, Вера Мисевич
на Плоте и Виктор Угрюмов на Шквале. Игрок и Шквал пробежали Большой
Приз хорошо, а вот во время выступления Веры Мисевич и Плота мы изрядно
поволновались. Плот много сбоил, в итоге получил не очень высокий балл.
Переездку, слава богу, они ехали лучше. Олимпиаду мы выиграли со
значительным отрывом, а в личном зачёте я завоевал серебряную медаль.
Всего было 14 всадников из шести стран (Австрия, Финляндия, Советский
Союз, Болгария, Румыния и Польша), остальные страны объявили бойкот
Московской Олимпиаде из-за ввода советских войск в Афганистан.
А как и когда попали в Киев?
Нас пригласили. И перед тем, как принять
решение, мы с отцом съездили в Александрийский конный завод, где я
увидел Букета и Руха. Без тени сомнения согласился на приглашение, как
тут возникла проблема со стороны нашего спорткомитета. Поскольку я
стабильно привозил медали с различных соревнований, отпускать меня не
хотели. Но в 1979 году случилась трагедия: в авиакатастрофе разбилась
вся футбольная команда Узбекистана «Пахтакор», и спорткомитет
согласился обменять меня на пятерых футболистов киевского «Динамо». Так
и сделали. В 1980 году я переехал в Киев. Игрока оставил в Ташкенте,
но в 1981 году мне его вернули. На всю зиму мы отправились работать в
Александрийский конный завод, после чего я ехал на Игроке Чемпионат
Европы в Австрии – остался шестым, на Рухе в Малых ездах – вторым и
третьим. В 1982 году на Чемпионате Мира занял 10 место на Игроке. В
1983 году уже ехал Большие езды на Рухе – на Чемпионате Европы мы с ним
заняли 15 место. В 1984 году я отдал Игрока Вере Мисевич, но она не
сразу нашла с ним общий язык, в связи с чем, в команду не попала. На
неофициальном Чемпионате Мира в Аахене я был вторым на Рухе в Среднем
2, в Большом Призе остался четвёртым, в Переездке – шестым. |
|
В. Угрюмов, В. Мисевич, Ю.Ковшов |
Нам все прочили медали на Олимпиаде, но по
политическим соображениям команда Советского Союза туда не поехала –
сожалею об этом до сих пор. На «альтернативной» Олимпиаде Дружбы 1984,
которая проходила в Польше, наша команда выиграла. В личном зачёте я
занял первое место на Рухе, и второе – на Букете.
В 1987 году отец в Москве взял Барина, в том же году
я на нём выиграл «Союз» по Малым ездам. В 1988 году на Олимпийские игры
в Сеуле я ехал на Барине, Букета отдал Ольге Климко. Таким образом, из
четырёх командных лошадей две были мои. Там мы заняли четвёртое место,
что для нас означало полнейший провал, поскольку советская команда
имела явные преимущества в подготовке, и мы рассчитывали на медали. В
Москве Барина забирают прямо из самолёта. Он принадлежал Тимирязевской
академии, и в те времена подобные вопросы решались быстро – приехал,
забрал, увёз. С тех пор на Барине я не сидел. С 1989 года я продолжил
выступать на Букете. На Чемпионате Европы в 89-ом, на Чемпионате Мира в
1990, Чемпионате Европы 1991 наша команда стабильно занимала второе
место. Всем этим результатам я, конечно же, обязан отцу – он готовил
лошадей, помогал мне в подготовке.
Советский Союз распался и … ?
И наша сборная разбежалась кто куда. Ольга Климко
уехала в Германию. Букет был продан в Германию под любительницу в
частную конюшню, и я уехал вместе с ним тренировать дочку хозяйки.
Пробыл я там всего год и вернулся домой. Девочка занималась из-под
палки, и мне очень скоро стало не интересно с ней работать. Да и для
меня там перспектив никаких не было. Зато Букет прожил свою пенсионную
жизнь в прекрасных условиях в предгорье Альп. В 1992 году мы взяли в
Москве Алебастра от Блеска. В 1994 году я заработал на нём лицензию на
Чемпионат Мира, но поскольку команды не было, коня продали. После этого
появился Бах, на нём я выигрывал международные соревнования в Минске, в
Москве. В 1997 году он был продан под Уллу Зальцгебер, которая позже
очень успешно на нём выступала на крупнейших соревнованиях. Баха
переименовали, и он стал известен миру как Уол Стрит. Сейчас я бы его
уже не продал – он был невероятной лошадью с очень сильным задом. Улла
работала его слишком жёстко, и после стартов постоянно лечила, хотя
он, в отличие от немцев, был лёгкой лошадью и нуждался в совершенно
ином подходе. Потом у меня появился Мехол, затем - Ареал...
Ю. Ковшов на Рухе, О. Климко на Барбарисе |
|
Выездка сейчас выглядит совсем по-другому в сравнении с тем, как бежали лошади в советское время. С чем это связано?
Поменялись требования – поменялась и выездка.
Раньше для того, чтоб быть в призах, достаточно было чисто и грамотно
выполнять элементы. Когда же всадники и лошади с технической точки
зрения подросли, требования к выездке ужесточились. Теперь для того,
чтоб занимать первые места, нужно работать на пределе. Нравится ли мне
это? Безусловно, нет. Лошади сейчас уже в молодом возрасте работаются
на результат. И те звёзды, которые светятся особенно ярко, через год-два
гаснут по причине сорванного здоровья. От естественности осталось
очень мало – лошадь сейчас максимально укорочена, с максимально
подведённым задом. |
А я твёрдо убеждён, что выездка – это элегантная и
изящная дисциплина, где в первую очередь должны демонстрироваться
природные данные лошади. Уверен, что через несколько лет требования
снова поменяются. Результаты не должны достигаться ценой здоровья
животного.
Каковы Ваши планы? Планируете ли продолжать радовать публику своими выступлениями?
Пока, к сожалению, у меня нет достойной лошади, да и
цели пока другие. В данный момент я занят подготовкой Светланы
Киселёвой, Саши и Максима Ковшовых, Оли Подлепнюк. Выступать для
галочки на средний результат мне уже не интересно. Вернусь на боевое
поле только в том случае, если у меня появится очень интересная лошадь.
|
